Интервью с Шестериной Аллой Михайловной, доктором филологических наук, профессором Воронежского государственного университета, медиапсихологом о проблеме «виртуального человека».
- Алла Михайловна, можно ли охарактеризовать современного человека – потребителя медиаконтента – как виртуальную личность?
- Мы попали в ситуацию, с которой человечество еще не сталкивалось никогда! Полностью виртуальными мы не стали. Но отчасти - безусловно.
Во-первых, часть нашей личности формируется виртуальными практиками и самореализуется в них же. Во-вторых, мы создаем виртуальные копии себя.
Конечно, в этом процессе нет ничего нового. Процессом самотворения и создания своих ментальных копий человечество занимается очень давно, и это находит отражение в творчестве. Не случайно говорят, что любое произведение творца – это в каком-то смысле его портрет. Но сейчас дело обстоит все же иначе.
Во-первых, никогда еще не было запроса на то, чтобы этим занимались почти все и в таком объеме. Во-вторых, никогда еще не было для этого таких технико-технологических предложений. В-третьих, если творец, создавая свое произведение, не желал ввести в заблуждение зрителя и убедить его, что это он и есть, то в современных медиа мы часто наблюдаем именно это. Создавая свои аккаунты в соцсетях, занимаясь самопрезентацией, формированием своего виртуального имиджа, человек порой хочет, чтобы пользователи думали, что он именно такой. Это не стирает его реальную личность. Но для многих людей, с ним не знакомых, он существует только в формате виртуальной личности.
Мы думаем, что знаем многих людей. Но на самом деле мы знаем лишь их виртуальные копии. К примеру, вы не видели друга несколько лет, следите за тем, что происходит на его страничках в сети, и думаете, что знаете, какой он сейчас? Это ошибка! Все, что вы знаете – каким он хочет вам казаться.
- Присуще ли современному человеку виртуальное сознание, которое сформировано медиакультурой и «сетевым» сообществом? В чем оно выражается и куда оно направлено?
- Безусловно, процессы виртуализации влияют на человека на всех уровнях. Например, на уровне мировосприятия. Во-первых, влияет гигантская скорость изменений. События меняются так быстро, что мы еще не успели осознать и адаптироваться к одним, а уже появляются другие. Конечно, это влияет на нас. Ученые давно уже отмечают, что такие признаки современного мышления, как клиповость, нелинейность, фрагментарность, быстрая переключаемость, сформированы не без влияния медиа. К этим характеристикам можно добавить свойственную активным пользователям слабую концентрацию внимания, гиперэмоциональность, вуайеризм, склонность к игрореализации, мифологизации. Конечно, эти качества выражаются у всех по-разному.
Общее для всех качество – это переход к поверхностному, фрагментарному потреблению информации. Человек не в состоянии освоить весь информационный поток в том объеме, который ему предлагается. Подавляется управленческая интуиция. И потому он переходит на так называемое сканирующее чтение или ускоренный видеопросмотр. Скролинг не дает возможности критически отбирать новости. Внимание привлекают наиболее сильные и яркие раздражители...
Сложно сказать, в каком направлении мы движемся. Ряд исследователей относятся к последствиям цифровизации как к негативным эффектам, которые необходимо пытаться предотвратить или хотя бы минимизировать. Другие ученые полагают, что те, кто сегодня демонстрируют эти качества, всего лишь лучше адаптировались к неизбежному будущему. Даже медиазависимость воспринимается иногда не как нечто опасное, а как быстрая приспособляемость человека к тому, что нас всех ожидает.
- А кто формирует виртуальную личность, или это стихийный процесс?
- Мне нравится термин «multipersonality» - мультиличность, мультиидентичность. Личность, сформированная большой абстрактной массой людей. Или еще более точный термин – массовидный человек. Это человек, который при принятии решений ориентируется на мнение других людей. Неосознанно, конечно. К примеру, он выкладывает какой-либо пост, который кажется ему важным. Этот пост никто не лайкает. И он его удаляет. Обесценилось то, что было ценным, просто потому, что не было поддержано другими. Этот процесс также не нов для человека, но сегодня он выражен очень заметно.
- В чем заключается отличие реальной личности от виртуальной? И существует ли это отличие в принципе?
- Виртуальная личность чаще всего отличается от реальной. Она ведь развивается в другой среде по законам этой среды. Ее задача – быть успешной в виртуальной среде, а не в реальной. Поэтому она отчасти развивается компенсаторно. Человек реализует в ней то, что не может реализовать в реальности. Виртуальная личность – своего рода сплав черт реального и желаемого.
- Существует такое мнение, что молодежь охотнее доверяет виртуальным друзьям, даже малознакомым по виртуальному миру, чем близким людям в реальности. Насколько это мнение оправдано?
- Мне не встречались точные научные данные в этой сфере. Возможно, так и есть. Но насколько эта ситуация устойчива, постоянна – большой вопрос!
С точки зрения логики человек в сети не должен бы доверять виртуальным друзьям. Не случайно Татьяна Черниговская в одном из своих выступлений сказала о том, что одна из самых больших проблем цифровизации – нарушение договоренностей. Не формально заключенных договоров, а как бы тех обещаний, которые люди дают самим фактом существования своих аккаунтов. Вы заходите на страничку, формируете представление о ее владельце, начинаете взаимодействовать с ним исходя из этого представления, доверяете ему. А он вдруг меняется. Он вам ничего не должен. Какой он на самом деле? Возможности верифицировать это нет. О каком доверии тут может идти речь?
Но определенный бонус доверия может формироваться по принципу «разговора в поезде». Мы никогда не пересечемся в реальности, поэтому почему бы не поговорить о том, о чем в реальности не удается.
Кроме того, компьютер нам покорен. Не получился разговор – отключились, переключились на что-то другое или на кого-то другого.
Еще одна причина такого доверия в том, что в реальности очень сложно порой найти того, кто тебя действительно выслушает. Нас ограничивает так называемое число Донбара – число социальных связей, которые может поддерживать человек. Оно составляет приблизительно 150 контактов (12-15 близких). Где гарантия, что среди этих контактов найдется близкий по духу человек? И что он будет свободен для общения с вами? Найти такого человека нелегко.
В сети, среди бесконечного числа пользователей, это сделать бывает проще. Там количество контактов бесконечно. Можно выбирать, пока не найдешь нужный. Объединение пользователей в тематические комьюнити упрощает этот процесс. Но на самом деле это очень опасные практики. Мы не можем быть уверенными в том, как будет использована наша информация «сетевым другом».
- Можно ли назвать чувства и эмоции виртуального человека глубокими или это всего лишь игра символами?
- Довольно часто это бывают очень глубокие чувства. Конечно, они опираются на виртуальную символику и иногда могут быть только средством самопрезентации. Но нередко именно сеть становится площадкой для искреннего самовыражения.
- То есть получается, что реальный образ человека все же может отличаться от построенного им самим своего образа в социальных медиа?
- Не просто может, а практически всегда отличается! Не стоит забывать, что сетевой образ – это публичный образ. Он создается для того, чтобы произвести впечатление. При этом далеко не все человек может вынести на публику. Какие-то сферы жизни и качества личности всегда остаются невыраженными. Поэтому реальность и виртуальный человек будут заметно отличатся. Они как бы развиваются по разным траекториям.
Вы общаетесь с конкретной сетевой личностью. Но вы уверены, что она соответствует реальному человеку? Одна ли она у этого человека? А может быть у него десятки виртуальных личностей? Те, кто ведут аккаунты в разных соцсетях, нередко делают это по-разному. И личность в Instagram, в ВКонтакте, на Facebook или в TiktTok будет очень отличаться. Так с кем же вы общаетесь?
- А почему многие пользователи социальных сетей конструируют свой образ в социальных сетях прямо противоположно тому, что есть в оффлайне, в живом мире?
- Во-первых, это позволяет им реализовать те стороны себя, которые они не могут реализовать в реальности. Во-вторых, они могут сыграть другую роль. Исследователи говорят об одной из функций имиджа – мимесической. Человек склонен играть разные роли в разных ситуациях. В-третьих, не стоит забывать о таком качестве активных пользователей социальных сетей, как инфантилизм. Независимо от возраста человек, проводящий много времени в сетях, ведет себя там как подросток. А подростку свойственны протестные настроения.
- Можно ли сказать, что виртуальные формы коммуникации и виртуализация сознания помогают человеку адаптироваться в сложном глобальном мире или наоборот, ограничивают его от реальности и загоняют в мир штампов и стереотипов еще больше?
- Это зависит, конечно, от человека. Если виртуальные коммуникации используются как инструмент, то они, безусловно, расширяют возможности человека. Если они становятся целью – сужают его потенциал.
- Существует ли реальная опасность виртуализации личности и программирования её социальными медиа?
- Да, конечно. Чем больше времени человек проводит в виртуальном пространстве, тем больше он предрасположен жить по нормам этого пространства. Компьютерные гиперсети, гиперсети в социуме, нейронные сети – у всех этих явлений много общего. Они взаимосвязаны. Дети, родившиеся в новую технологическую эпоху, уже отличаются от старших поколений. И в конечном итоге мы можем стать управляемыми нормами медиареальности.